Дети войны в белоруссии

НАШЕ ПОКОЛЕНИЕ

Дети войны. Пожалуй, это самый неоднозначный слой населения Беларуси. И самый обиженный. Во время войны они испытали все – горечь утрат, голод, холод. В силу своих сил и возможностей они помогали нынешним ветеранам приближать страну к Великой Победе. Если уж говорить совсем откровенно – была бы Победа, если бы не было поддержки в тылу? Ведь тогдашние подростки наравне со взрослыми поддерживали народное хозяйство, становились за станок, зачастую вели партизанскую войну.

Не менее жестокой к ним была судьба, когда окончилась война. Они как могли получали образование восстанавливали из руин нашу с Вами Родину в то тяжелое время думали не о себе, а о благоустройстве страны. Психика большинства этих людей была надломлена еще в то время… В то тяжелое время. Без всяких сомнений, дети войны достойны глубочайшего уважения и благодарности своих потомков – каждый из нас обязан поменьше мере внутри себя осознавать их огромный вклад в развитие нашей страны.

Однако, что же происходит на самом деле в стране, которая пережила страшную войну с коричневой чумой? Дети войны полностью забыты и преданы забвению. Де-юре они не обладают каким-либо специальным статусом, который давал бы им определенное положение в обществе а де-факто о них вспоминают только во время Дня Победы с высокой трибуны…

Данный проект призван исправить это положение. Здесь мы будем опубликовывать воспоминания обычных детей войны. Мы постараемся как можно более подробно осветить положение этих людей в то время и их образ жизни в настоящем. Кроме того, мы попытаемся продемонстрировать, как живут дети войны в других странах, а также сформулировать предложения по изменению их юридического статуса. Мы будем рады любому сотрудничеству как от детей войны, так и от обычных посетителей нашего сайта.

НАШЕ ПОКОЛЕНИЕ

Кто поможет детям войны?

Из всех живущих ныне в Беларуси поколений, самая тяжелая доля выпала поколению, которое родилось в тридцатых – первой половине сороковых годов, чье детство пришлось на страшное военное и послевоенное время. Война лишила эту категорию нынешних пенсионеров войной детства, это люди с надломленной психикой - на их глазах убивали родителей, они сидели в болотах во время блокад, они лежали на земле вниз лицом под дулами пулеметов, переносили жесточайшие болезни без медицинской помощи. После окончания войны с ними не работали психологи, их не отправляли в санатории .

Их лечением был труд. В послевоенное голодное время с 12-14-летнего возраста они наравне с взрослыми стояли у станков на заводах и фабриках работали в колхозах, получая трудодни, которые не оплачивались. Они восстанавливали, разрушенное войной, народное хозяйство, которое явилось основой благополучия некоторых нынешних поколений. Но своего собственного благополучия они так и не добились.

Дети войны. Это поколение не единожды за свою жизнь ограбленное государством, самым чудовищным из которых было отнятие земли, даже не заплатив за нее.

Это поколение упущенных возможностей. Они так и не смогли проявить свои возможные выдающиеся способности в какой-нибудь отрасли знаний из-за материальных трудностей, а проще говоря, некоторые из них не могли посещать школу из-за того, что нечего было обуть и одеть.

Я тоже отношусь к этой категории населения Беларуси. В школу мы ходили босиком до первых заморозков. В шестом классе мой одноклассник Леня шел в школу босиком по голой траве (идти нужно было 6 км.), а я шла в галошах на босу ногу, привязанных веревками. Не помню, закончил ли Леня 6 классов, но в седьмом он уже не учился.

Наши дети и внуки не имеют даже малого представления о том, что нам пришлось пережить во время войны и в каких условиях нам приходилось жить в послевоенное время. Мы мало об этом рассказывали и описывали, мы держим это в себе. Однажды в разговоре я рассказала, как приходилось учить уроки при лучине и «газовке». Удивления моей внучки не было границ – «Как? И ты жила при лучине?»

Недавно на ОНТ была передача «Архипелаг стройлаг» про пленных немцев, которые работали на стройках Беларуси после войны. Рассказывалось, что кто из пленных не выполнял норму, тому давали по 400 гр. хлеба и 650 гр. картошки, а кто выполнял – 1 кг. хлеба и больше картошки. Если до места работы было больше 3 км. то их подвозили на машинах.

Начальная школа была в нашей деревне, а в пятый класс средней школы нам нужно было ходить за 6 км. иногда за день поев только картошки с квасом. Я вот часто думаю, как выдерживало сердце наших родителей, отправлявших плохо одетых и обутых, полуголодных детей в школу за 6 км. в мороз и вьюгу.

Во взрослой жизни наше поколение высшее образование получало в основном через заочную форму обучения. Мы работали, учились и растили детей. Нам не давали 3-х годичный отпуск по уходу за ребенком и не платили денежного пособия.

Теперь дети войны одиноко доживают свой век в «развалюхах» опустевших деревень, где нет ни медпунктов, ни магазинов, ни бань и куда не ходят автобусы. А в городах – на пятых и первых этажах «хрущевок», где нет лифта. В основном они умирают от запущенных онкологических заболеваний, потому что для своевременного обследования именно им не хватает ни рентгенаппаратов, ни УЗИ-аппаратов, ни компьютерных томографов.

Живут забытые государством, которое давно обязано было позаботиться о них. Наше государство жалеет и заботиться о детях Ливана и Южной Осетии, которых в прошлом году должны были в количестве 2-3 тысяч привезти на оздоровление в санатории Беларуси (не знаю осуществлен ли этот замысел, но в СМИ говорили об этом много), но оно почему-то не замечает детей войны своей страны, которые не только пережили войну, но и отдали государству все свои силы. Отмена льгот на 50% скидку на стоимость лекарств старикам, достигшим 70-летнего возраста, ударила больше всего по детям войны. Такое вот сострадание и милосердие со стороны государства.

А между тем, в Украине Закон «О социальной защите детей войны» принят еще в 2004г. его подписал президент Кучма. Полностью он вступил в силу с 1 января 2006г. Инициировала, разработала и добилась принятия этого закона партия социалистов. В Украине создано Всеукаринское общественное объединение «Защита детей войны» - в каждом городе, в каждом районе есть местные организации этого объединения. Дети войны получают надбавки к пенсиям, имеют другие льготы. Сегодня социалисты работают над тем, чтобы приравнять статус детей войны к статусу участников войны. И это справедливо, так как они – маленькие дети – становились практически участниками боевых действий.

Однако, у нас, в Беларуси, ни одна политическая партия, ни один депутат не взяли на себя такую инициативу. Приходиться действовать самим детям войны, которые являются инициаторами создания общественного объединения белорусских пенсионеров «Наше поколение». Защиту детей войны «Наше поколение» включило в свою программу и уже ведется работа по разработке Закона по защите детей войны.

Дети войны. Они есть почти в каждой семье. И мы очень надеемся, что наша инициатива найдет поддержку и помощь в СМИ, политических партиях и общественных объединениях.

Надеемся, что в первую очередь поддержат и помогут нам депутаты.

Лидия Валько

г.Барановичи

Дети войны: долг перед ними еще не оплачен

1 июня 2014 в 8:43

Староста стрелял в немецкого налогового агента

Наш отец ушел на фронт и оставил мать с четырьмя детьми. Я был старший, а после меня - Павел, Катя и двухлетний Ваня. В хозяйстве на мне лежала заготовка дров и сена. Но хотя дел было невпроворот, все же находилось время для игр с соседскими ребятами. Тем более что война поначалу не коснулась нашей деревни.

Десяток парнишек, и у каждого прозвище. Меня звали Лойка. Друзья имели прозвища Бабур, Жучка, Кайдаш, Бедный, Чех, Буржуй, Зейда&hellip В лесу под густой елью мы устроили землянку. Буржую, у которого батька был назначен старостой деревни, поручили взять коня с телегой, чтобы вывозить землю подальше от раскопа. Вход в землянку, накрытую дерном, замаскировали ветвями.

Однажды собрались, рассказываем байки и вдруг слышим неподалеку: шум, топот, затем - выстрел&hellip Мы дождались пока все утихнет, вылезли из укрытия, а мимо проходит староста с пистолетом в руке. Предупредил нас, чтобы мы в это сховище больше не приходили. Оказалось, староста стрелял в немецкого налогового агента. Так мы узнали, что батька Буржуя действовал по заданию партизан.

Немцы в деревне бывали редко, чаще наведывались словаки и мадьяры. Люди по-настоящему боялись только мадьяр и полицаев из Юровичей, где до войны был сельсовет. Полицаи приезжали на тачанке с пулеметом - совсем как в кино про Чапаева. Мы с ребятами посовещались и решили, что тачанка все же не чапаевская, а бандитская.

Однажды утром я, как обычно, собрался загнать овец на островок между озерами. Мать вдруг говорит:

- У нас в деревне власовцы.

Вижу в окно: идут к нам двое в немецкой форме. (Очевидно, что власовцы в данном случае - это условное название коллаборационистов, такое же, как, например, бандеровцы. Подразделения собственно генерала Власова на территории Беларуси не действовали. - Прим. ред .) Потребовали молока. Мать вынесла гладыш, а мне украдкой шепчет: Овцы. Я все понял, выскочил из дома и погнал овец огородами. Один власовец заметил это, но следом не побежал, а вскинул винтовку: Стой, стрелять буду! Я его не послушался - жалко овец. А сам оглянулся и вижу: кладет власовец винтовку на забор, чтобы лучше прицелиться. Я пригнулся и еще быстрее погнал овец. Но выстрела так и не раздалось.

Оказывается, мать выбежала следом, схватилась за винтовку - не дала выстрелить. Власовец ударил ее прикладом в грудь. На крик прибежал наш дядька Петро, начал стыдить власовца, что на бабу и дитенка руку поднял. Досталось и дядьке Петру.

Показались советские разведчики

Линия фронта подошла вплотную к деревне. Двоюродный брат Леня ушел с партизанами к нашим. Я тоже хотел с ним, но мать не пустила. А через день со стороны деревни Прудок пришли немцы. Через канаву, соединяющую озера, гатят переход.

Мы с другом Зейдой стали обсуждать, как сообщить нашим, что немцы в деревне. Но этого не пришлось сделать: через три дня со стороны деревни Грады послышались крики Ура!. Слава богу, наши! И&hellip все затихло. А по деревенской улице снова едут немецкие машины. Селяне толковали между собой, что это лишь показались советские разведчики.

Немцы закрепились в деревне, начали гонять людей на рытье траншей. Наша артиллерия вела обстрел со стороны Фабиановки. Как-то снаряд попал в телегу с немцами и разворотил ее так, что части тел - людские и конские - висели на придорожном дереве.

Из телогрейки пулями вырвало вату

Зимним утром немцы стали выгонять людей на улицы. Пошли слухи, что из фронтовой зоны всех выселяют. Мы стали прятать какое осталось добро. Я закопал в сарае самовар с документами (его потом так и не нашли), спрятал в погребе отцовский полушубок. За ним я вернулся, когда немцы погнали людей. Эта овчина спасла нас потом в лесу.

К матери подошел старик-односельчанин: Степанида, мы собираемся уйти по зарослям в лес. Соглашайся с нами. Неизвестно, куда нас ведут и что ждет. Колонна была длинная, немцам трудно было ее контролировать и, улучив момент, мы ушли в лес. В лощине остановились на ночлег и там же провели около двух недель. Слышали, как где-то в стороне пели немцы - справляли Рождество.

Собранные наспех харчи закончились. Кормились отваром из почек деревьев. Голод мучил страшно. Появились мертвые, первыми не выдерживали старики и младенцы.

Дома же в кадушке у нас был спрятан овечий окорок. И я решил пойти за ним: или тут с голоду помру, или убьют - какая разница!

Когда шел по деревне, то немцы меня не трогали, я беспрепятственно забрал окорок. Но на обратном пути, когда переходил озеро, по мне стали стрелять. Звук фрицевского пулемета эмгэ я к тому времени научился различать. Пули выбивали осколки льда прямо из-под ног. Из бока телогрейки и из рукава пулями вырвало вату. Меня чудом не задело.

На окорок, что я принес в лагерь, сельчане накинулись, как безумные, но дед успокоил их и поделил окорок на всех, а нашей семье достался больший кусок.

Холодная рука из крышки погреба

Не помню, который был день пребывания в лесу. Вдруг появляются немцы - с бляхами фельджандармерии на груди и с собаками.

Партизанен, партизанен! - и погнали нас на дорогу. А там целый обоз людей. В дальней деревне Скригалов загнали всех в большой сарай. Закрыли. Шум стоит, плач. Что немцы хотели с нами сделать, не знаем. Однако ночью вплотную приблизились наши войска, и немцам было уже не до нас.

Куда идти дальше, что делать - не знаем. Одна старуха посоветовала идти до соседней деревни Есенцы - вроде там можно пристроиться. На следующий день я и еще один такой же бедолага вернулись в Скригалов искать пропитания. Заходим в дом, а там никого, только по полкам пустые банки стоят. Выходим в сени - видим люк погреба. Руками не открыть.

Нашли ломик, подняли крышку. Я держу ломом крышку, а мой приятель просовывает под крышку руку, чтобы откинуть ее, и вдруг как закричит с испуга! Бросили мы крышку и ходу. Оказывается, чья-то холодная рука из погреба схватила его за пальцы. Вернулись домой ни с чем.

Пошел по домам просить пропитания

Февраль сорок четвертого. Я заболел тифом, пролежал без памяти дней пять, но спасла хозяйка дома. Однажды просыпаюсь утром - вижу, как наши солдаты ходят. Вот мы и освобождены. Погрузили нас в машину и повезли в Мозырь. К вечеру того же дня нас подселили в комнату к какому-то старику. А наутро я взял котомку и пошел по домам просить пропитания. Кто даст кусок хлеба, а кто - пинка под зад. Дня через три нас прикрепили на довольствие к полевой кухне, дали котелок и солдатскую ложку. Но уехала фронтовая часть, и кончилось наше питание. Как быть дальше? Мама говорит: Пойдем в Шарейки. Может, там что осталось, да и родня поможет. Нашел я старые санки, увязали мы на них пожитки, сверху посадили малыша Ваню и двинулись по рыхлому льду через Припять.

В Шарейках нас встретило пепелище родного дома. Хата бабушки, что напротив, осталась стоять, но потолки, полы ободраны, дверей нет, печь разрушена, окна вынуты. Пошли мы жить к маминой сестре Татьяне. Надо искать пропитание. Ходили с мамой на картофельное поле, из-под снега выкапывали мерзлую картошку - мама из нее давила крахмал и пекла лепешки. Еще старший сын Татьяны смастерил жернова, на них мололи ячмень, а из получившейся дранки пекли блины.

Что осталось от хлопца - принесли домой в одеяле

Пришла весна, мы ходили разбирать блиндажи, где размещался немецкий госпиталь. Там было много оставлено бинтов, ваты, разных склянок. Доски от разобранных блиндажей я возил на тачке к бабкиной хате. Кое-как отремонтировали: спасибо соседу, который наладил печь, установил двери и окна.

Осенью открыли школу, и я пошел в третий класс. После школы пас овец. Вокруг деревни много было окопов и траншей, где мы находили боеприпасы. Огород и выгон были заминированы. Нашему саперу тут оторвало ногу. Мы с товарищем Зейдой принесли его в хату. Солдата знобило. Если бы ему перетянуть ногу жгутом, то, может, он и остался бы жить, но мы этого не знали&hellip

Как-то ребята набрали гранат и по команде начали метать их из траншей. В деревне поднялась паника: Опять немцы наступают. Люди бежали из деревни, а батька Кайдаша гонял нас костылем. В другой раз собрали противотанковые мины, заложили в воронку и взорвали. Нас засыпало землей, оглушило, а в деревне повылетали уцелевшие окна.

Как-то после школы наш приятель по прозвищу Жучка зовет: Пошли рыбу глушить. Товарищи отказались, и он ушел один. Спустя полчаса слышим взрыв. А потом с криком бежит его мать. То, что осталось от Жучки, принесли домой в одеяле.

Статус дети войны с новыми льготами в Беларуси вводить не планируется - Минтруда

В Беларуси не планируется введения статуса "дети войны" в отношении граждан, чье детство пришлось на годы Великой Отечественной войны, сообщила министр труда и социальной защиты Марианна Щеткина в ходе онлайн-конференции на сайте Минтруда.

Она напомнила, что Законом от 17 апреля 1992 года "О ветеранах" установлены категории граждан, пострадавших от последствий Великой Отечественной войны. К ним отнесены члены семей военнослужащих, партизан и подпольщиков, погибших (умерших) в годы ВОВ и при исполнении воинских (служебных) обязанностей, из числа родителей супругов, не вступивших в новый брак детей (в том числе усыновленных) и других иждивенцев погибшего (умершего), получающих пенсию по случаю потери кормильца а также бывшие узники фашистских концлагерей, тюрем, гетто и бывшие несовершеннолетние узники иных мест принудительного содержания, созданных фашистами и их союзниками в годы Второй мировой войны.

Кроме того, к данной категории отнесены инвалиды с детства вследствие ранения, контузии, увечья, связанных с боевыми действиями в период Великой Отечественной войны либо с последствиями военных действий.

"Правовой статус другим категориям граждан, пострадавшим в годы Великой Отечественной войны, в том числе детям войны, законодательством не установлен. Внесение изменений и дополнений в законодательство по расширению льготных категорий граждан в настоящее время не предполагается", - заявила М.Щеткина.

Она добавила, что в республике проживают более 950 тыс. человек в возрасте 70 лет и старше, которые пережили тяготы и лишения Великой Отечественной войны. "Государство в пределах имеющихся финансовых возможностей оказывает дополнительную поддержку старшему поколению", - отметила министр труда и соцзащиты.

По данным Минтруда, на 1 апреля 2015 года в Беларуси проживали почти 16,8 тыс. ветеранов ВОВ, из них 11,3 тыс. человек – ее участники, среди которых 3 тыс. являются инвалидами войны. 39 ветеранов Великой Отечественной войны перешагнули 100-летний рубеж.

Источники:
www.pensionerby.org, www.pensionerby.org, news.tut.by, www.interfax.by

Следующие материалы:

• Диатез у 2 х месячного ребенка
• Доверенность на выезд ребенка по россии без родителей

25 апреля 2024 года

Комментариев пока нет!

Ваше имя *
Ваш Email *

Сумма цифр справа: